Всемирная СТ

Всемирная история ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 18 к выработке четких изобразительных формул, «читающихся» взглядом как концентрированное выражение сути действия или события. Мастера широко использовали канонические схемы «рождества», «преставления», «погребения», «предстояния», «собеседования», но при этом разнообразно, живо и детально представляли взаимоотношения главных героев и их окружения, их эмоциональное состояние – гнев, радость, скорбь. Очень выразительна примененная мастерами двучастная изобразительная формула «рождения – смерти», сопровождающая лаконичные эпические перечисления поколений потомков Адама (лл. 4 – 4 об., 12 – 16): при идентичности иконографической схемы нет ни одной миниатюры, буквально повторяющейся в деталях. Художники находят массу разнообразных нюансов обстановки, архитектуры, поз и жестов персонажей, их одежд, колористического решения. При всей беглости, условной «скорописи» графической манеры, у лучших художников библейской части Музейского сборника можно встретить и выразительные физиономические характеристики персонажей: например, уродливые лица жителей Содома, осаждающих дом Лота (л. 43 – 44). Внутри каждой миниатюры присутствует своеобразное топографическое «поле», в рамках которого художники, следуя иллюстрируемому тексту, располагают горы, города, потоки рек, создавая тем самым для зрителя осязаемый образ Святой Земли. Примечательно изображение «пустыни», в представлении русского средневекового человека соотносящейся не с песчаной равниной, а с непроходимым густым лесом, и поэтому обозначаемой группами деревьев. Некоторые сюжеты выделяются укрупненными размерами самой миниатюры или главных фигур (например, «отмщение» Каина, моменты истории Иова Праведного, Иосифа Прекрасного, Самсона, а также многочисленные батальные сцены); целую страницу занимает сюжет «Переселение Израиля в Египет» (л . 136 об.); так возникают внутренние смысловые акценты, возможно, обусловленные самим заказчиком. Во многих миниатюрах можно уловить композиционный ритм, совпадающий с интонационным ритмом читаемого вслух отрывка текста. Таким образом, весь корпус миниатюр Музейского сборника (да и всего Лицевого летописного свода в целом) можно определить как своеобразную «анимацию» (в буквальном смысле этого слова) – одушевление, оживление словесных образов. В «Троянской истории» Гвидо де Колумна, где рассказывается о походе аргонавтов за золотым руном, о Язоне и Медее, о нападении на Трою Геркулеса и Теламона, восстановлении ее царем Приамом и о дальнейших приключениях и судьбе его сыновей, повествование проиллюстрировано столь же подробно, как в библейских книгах, с пристальным вниманием к деталям текста. В миниатюрах этой части Музейского сборника очень много места уделено батальным сценам. Имеется интереснейшая «портретная галерея» греческих и троянских героев (лл. 671 – 674 об.), сопровождающая их словесные характеристики, а глава «О числе кораблей» снабжена поразительными по красоте миниатюрами с морскими видами и великолепными парусниками (лл. 676 – 680), выдавая увлеченность, почти упоение художника этими нетрадиционными для русского искусства сюжетами. Известно, что с переводом романа Гвидо де Колумна был хорошо знаком Иван Грозный: в первом послании Курбскому он сравнивает его с изменниками, троянскими вельможами Антенором и Энеем. 5 Библейские книги Музейского сборника и, продолжающая их «Троянская история» своими иллюстрациями как бы дают изобразительный эталон для всей последующей мировой истории. В дальнейшем «лицевом» сопровождении исторического повествования, вплоть до изображения современной царственному заказчику русской действительности XVI в., используются те же самые узнаваемые композиционные схемы битв, свадебных пиров, казней, приемов послов, строительства городов и зданий. 5 См. Творогов О.В. Античные мифы в древнерусской литературе XI – XVI вв.// Труды отдела древнерусской литературы Пушкинского дома. Т. XXXIII . Л., 1979. С. 22.